Барон ВВВ - Сергей Казакевич

Барон ВВВ

Небылицы, поведанные одним достойным человеком

Сергей Казакевич

Все совпадения досадны

У одного кролика была свинка

© Сергей Казакевич, 2015

© Сергей Казакевич, дизайн обложки, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Глава 1. Отпуск

– Здравствуйте, Алексей Васильевич! Можно?

Владимир в нерешительности остановился, открыв дверь президента футбольного клуба.

– А-а! Вовчик… Пардон, Владимир Валентинович! Добрый день, добрый день! Проходите, пожалуйста, садитесь.

Видя этого большого, во всех смыслах этого слова, человека со стороны, Вовчик всегда восхищенно думал: «Вот лось. Мощный мужик! Дай ему коня с плугом – легко вспашет поле. А здесь тоже на месте, такими делами ворочает. Таких бы людей в России побольше».

– Ну, садись, садись…

Алексей Васильевич, обычно суровый и требовательный, сейчас просто сиял. Он нажал кнопку на пульте.

– Вера Ивановна, будьте добры, два кофе.

Он сел в своё президентское кресло во главе длинного стола для совещаний, открыто разглядывая посетителя. Невысок, голова маленькая, худоват, но мышцы под рубашкой угадываются, да и шея крепкая. Под штрихами коротких волос серые востренькие, с лукавинкой, глаза, между усами и аккуратной бородкой с колышком прячется улыбка. Немудрено, что за спиной все называют его Вовчиком.

На столе появился горячий кофе. Алексей Васильевич прошёл через весь кабинет, достал бутылку из какого-то шкафчика и вернулся обратно. Налив до краёв рюмки, отставил их подальше.

– Удивлён? – спросил. – Пей кофе.

Владимир горячее не пил, но тут сделал вид, что отхлебнул.

– Вот смотри. – Президент подвинул к себе чашку. – Четыре года подряд мы берём Лигу Чемпионов. Ты хочешь водки?

Из всех крепких напитков Алексей Васильевич предпочитал водку. Пил редко, но, если уж приходилось, то кушал именно её.

Посетитель отрицательно замотал головой.

– Правильно. И я не хочу. Четыре – не пять… А?

– Пять – не шесть, – прищурившись, вставил осмелевший Владимир.

– Молодец! Вот через год выиграем в пятый раз – тогда и выпьем… Должен сказать, бюджеты у наших конкурентов в разы выше, чем у нас. С твоим появлением в клубе предварительные работы, связанные с организацией матчей на выезде, проходят без осечек. Работа с информацией и вынюхиванием, ха-ха, – как у лучших разведчиков. Выявлены попытки подкупа судей и наших игроков. Скандал замять не дали. Это твоя работа. Уж не знаю всего до конца, но результат налицо. Процентов пятьдесят – твоя заслуга.

– Ну, что я… – гость растерялся. И неожиданно для себя спросил: – Заплатите? Пятьдесят процентов-то.

Алексей Васильевич добродушно рассмеялся.

– Если заплатим – по миру пойдём. А вот добавить самое время… Тебя Натаныч не обижает?

Улыбка сошла с его лица.

– Главное – не обидеться, – увильнул от ответа Владимир.

– А со своими функциями он справляется? Извини, что задаю такие вопросы, но мне нужен взгляд со всех сторон, и снизу, и сверху. А ты с ним плотно работаешь.

Убеждения посетителя не допускали доносительства, тем более, что свои тёмные делишки непосредственный начальник проворачивал попутно, почти не нанося финансового ущерба клубу. К чему этот бабский трёп? Чтобы чувствовать себя потом мерзко, словно пойманный предатель? Хотя, если честно, Натаныч мог бы и больше внимания уделять служебным делам, не оставляя зачастую его один на один с проблемами.

Он пожал плечами, решив промолчать.

Теперь уже Алексей Васильевич прищурился.

– Давай так. Ты хочешь в отпуск, поэтому и пришёл.

– Сами понимаете, если не в июне, потом не дадите.

– Правильно понимаешь. Ребята будут отдыхать до августа. Но не мы. Нам надо работать. Но! Неделю ты заслужил. Может, ещё недельку отгуляешь в декабре.

– Бархатный сезон?

– Ну, а что делать? По рюмочке?

Вова мотнул головой.

– Нет. Десять лет не пью. Довелось тогда одной волшебной дряни попробовать на свадьбе. Разве откажешь?

– Да, с самопалом лучше не связываться… – Алексей Васильевич поднял глаза и спросил вдруг: – Мама как? Как здоровье?

Посетитель вздохнул.

– Врачей не любит. Ни в какую не ложится на обследование.

– Моя такая же была. За здоровье мамы!

Владимир машинально протянул руку к налитой до краёв рюмке.

– А говоришь, не пьёшь! – воскликнул президент.

– Я и не пью. Но если в первом акте на стене висит ружьё… Вы же не будете сливать всё обратно… Был фрезеровщиком – пил. Но это было… У-у…

– Постой, постой. Ты был фрезеровщиком?

– Фрезеровщиком, токарем. На заводе работал. Пил по-чёрному. Там быстро в коллектив вливаешься. Сейчас нет тяги.

– А тянешься.

– Вы же предложили. За маму. Десять лет уже не пью…

– За маму можно.

Алексей Васильевич, только что задиристо пристававший к коллеге, опрокинул в себя содержимое рюмки, Вова последовал его примеру.

– А допьём, Владимир Валентинович, когда выиграем в пятый раз подряд. Передавайте маме привет. И лечите её!

Вовчик сидел в кабине фуры рядом с Владом, другом детства. С первого класса вместе! Накануне, после разговора с президентом клуба, он позвонил другу. Влад часто ездил в Москву за грузом и в тот день находился в столице.

– Как здорово, – сказал ему Вовчик по телефону, – так не хочется на поезде.

Влад любил своих друзей.

– Так поехали, – сказал он просто. – Утром будем дома. Раньше поезда.

У Вовчика, как на экране, перед глазами нарисовалась картина крепко сбитого спокойного, добродушно улыбающегося друга.

…Мимо пролетали поля, городки, деревеньки… Десятки ветряков напомнили Голландию, невероятно сложный матч с «Аяксом» в полуфинале, открывший путь к главному поединку сезона.

Они долго болтали, в основном о футболе. Влад безразлично относился к спортивным трансляциям, но как не послушать из первых уст про интереснейшие подробности из жизни людей, имена которых всем известны. Он только задавал вопросы, а потом по полчаса внимал, поглядывая на рассказчика и иногда еле заметно ухмыляясь.

Ближе к Крестцам Вовчик всё больше стал зевать, фразы укоротились и оборвались вдруг, когда Влад ещё ждал продолжения. Вовчик сломался. Голова его упала вперёд, покачивалась то влево, то направо, чутко улавливая неровности трассы, как сейсмограф реагирует на малейшие столкновения земных платформ.

– …Синий мост! – крикнул Влад и толкнул Вовчика в плечо.

Тот откинул голову назад, нашел ей опору, приоткрыл один глаз. Несколько минут просыпался. Наконец открылся второй глаз.

– Всё-таки как красиво… – тихим сонным голосом произнёс он, глядя на буйную зелень Фёдоровского Ручья, уходящего в перспективе в мост через Волхов. – Останови здесь.

– Подышать? – улыбнулся Влад.

– Хочу прогуляться.

– Ну, как скажешь. А я собирался поближе к дому тебя подбросить. Так вечером-то, не забудешь? В пять часов договорились…

– У памятника коню, – подтвердил Вовчик, спрыгивая на тротуар.

– Ну, давай. До вечера!

Фура отошла. Через минуту она уже медленно поднималась по пустому мосту.

Половина пятого. Ещё двенадцать часов до встречи.

«Пройдусь пешком, верну любовь… Хм, хорошее начало для стихотворения. Не забыть… Может, напишу потом… Верну любовь городу, пусть он задохнётся от неё. Жадно рассмотрю всё то, что видел тысячи раз, не подозревая, что название этому… название этому… – обоюдная любовь…»

Записав случайно родившиеся слова на листке бумаги, обнаруженном в сумке, он пересёк улицу без всяких правил, игнорируя подземный переход, который много лет назад в шутку называли «метро», поскольку это был первый подземный переход в провинциальном городе.

О! Какая красивая теперь аллея, спускающаяся к реке. Ажурные скамейки, симпатичные фонари. Не так давно это место напоминало помойку. По обеим сторонам аллеи стояли жуткие железные ларьки с китайско-турецкой дребеденью, с горами картонных коробок позади и на крышах, с бедными женщинами, вынужденными торговать в морозы, зарабатывая себе не только на жизнь, но и на лечение от болезней, приобретённых здесь же.

Вовчик дошёл до Волхова и остановился.

«Кусты на той стороне вырублены. Зелёная подстриженная травка, кремль, открытый взглядам приезжих. Явно лучше стало. О чём раньше думали?»

Здесь была тень. Он поёжился, интенсивно потёр обеими руками плечи и, обдуваемый прохладным утренним ветерком с реки, направился в сторону пешеходного «горбатого» моста, стараясь не обращать внимания на двух выпивох, которых нелёгкая вынесла в столь ранний час на набережную.

«Жаль, – подумал Вовчик, – нехорошо».

Они перегородили ему дорогу. Тот, что в мятой клетчатой рубашке, отбросил жестяную банку. Второй чувствовал себя плохо, перекатывал что-то по пищеводу, угрожающе отводя в сторону пустую бутылку.